К середине второй половины 18 века Россия достигла своих стратегических задач. На границах стало спокойно, и Европа в основном угомонилась, смирившись с появлением новой мощной державы.
Ситуация благоволила настолько, что будущий наследник престола Павел Первый мог позволить себе путешествие в далекую Италию.
Там будущий император был поражен величием собора святого Павла, и не удивительно, что укрепившись на престоле, Павел решил повторить итальянское творение в самом центре Петербурга.
В 1799 году был объявлен и проведен конкурс, цель которого была выявить наиболее достойный архитектурный план будущего собора.
Имя нового храма было выбрано по чудотворной иконе Казанской божьей матери, и, как уже можно догадаться, речь шла о Казанском соборе.
Стройки такого рода не могли обойти стороной самые знаменитые (читай - высокооплачиваемые архитекторы тех времен). На конкурс слетелись практически вся архитектурная элита, которая была допущена ко двору.
Надо сказать, что все проекты не удовлетворяли ни градостроительной задаче, ни амбициям Павла но, скрепя сердце был утвержден проект «европейского гранда классицизма» - Чарльза Камерона.
Спустя 200 лет трудно судить, что было больше в этом решении - действительно достойных архитектурных замыслов, или всего лишь, как обычно, сработало звонкое заморское «имя». Но, к счастью для Казанского собора и Петербурга в целом, через полгода неудовлетворенный Павел отверг иноземный проект, и отдал предпочтение не просто русскому новичку, не просто малоизвестному архитектору, а бывшему холопу и крепостному.
Надо сказать, что получить «вольную» в России было не просто, но Воронихин обрел свободу именно за свой талант архитектора.
Более того, за три года до описываемых событий крайне консервативная Академия Наук присвоила Воронихину звание академика.
Это звание
Но ни в России, ни в «демократических Европах» пробиться на верх у простого таланта нет никаких шансов.
И Воронихин представлял свой проект не абы так (его бы к Императору просто не допустили).
Инициатором проекта был бывший барин, а ныне высокий покровитель архитектора - граф Строганов.
У последнего, кроме разговоров о патриотизме были вполне нормальные материальные резоны.
Помимо русского архитектора граф предлагал на строительстве Казанского собора использовать исключительно русских мастеров и отечественные материалы.
В случае положительного решения, граф мог рассчитывать не только на память потомков, но и на громадный куш в виде безразмерных строительных подрядов.
Строганов сделал ставку и победил.
Павел выбрал проект Воронихина, а главного лоббиста Строганова назначил «Президентом особой строительной комиссии».
О настоящей сметной стоимости строительства история умалчивает, но как бы там ни было, деньги - тлен, а Петербургу достался удивительный и великолепный памятник.